Вот этот чудный цветок, всегда повернутый лицом к солнцу и потому названный Подсолнухом, навеял воспоминания...
Оглавление
Моё счастливое детство...
Когда любые перемены радуют, когда за все в ответе кто-то другой. Тот кто любит тебя, а значит все, что ни делается все к лучшему и все, абсолютно все, во благо...
Было это очень давно. Мы жили в Литве. В небольшом городишке Неменчине. Городок маленький, но чистый, нарядный, прибранный и невероятно зеленый. Широкая река, вековые ели, грибы, ягоды, ёжики, белки и прочие радости огромного и дружелюбного детского мира. Прошел две улицы и ты у леса, собирай, что хочешь: цветы, шишки, красивые листочки, длинные былинки лесных трав, чернику, землянику ,грибы... Раздолье и все можно...
Приехали мы сюда из Вильнюса
Папа нашел место в местной газете. Жили мы в редакционном домике, меленьком, но сказочно уютном. В детстве, все уютно и красиво, когда рядом мама с папой. Наверное поэтому... Из того времени — все залито солнечным светом и теплом...
Но папе не сиделось на месте, хотелось перемен, побед и признания, наверное... Как всем нам в молодости...
Было ему года 34-35, а за плечами уже и фронт, и Колыма. Мальчишка, но с жизненным опытом взрослого , пожившего и повидавшего человека... И он провозгласив: «Русские должны жить в России!»- уехал в Москву за направлением.
Вернулся он через неделю
И в доме заговорили о Томаровке... Мама которая всю свою послевоенную жизнь жила в столице Литвы, в прекрасном Вильнюсе, училась в Ленинграде и Неменчине считала милым, по все же, краем света, стала собираться в дорогу. Она утешала себя тем, что районный центр это пусть и маленький, но городишка, есть же Макеевка, Горловка, в конце-концов. Томаровка тоже что-то вроде этого. Так ей мечталось.
Уехали они через неделю, вдвоем, обустраиваться...
Когда же на центральной площади Томаровки, а вернее, попросту базарной, мама увидела огромную лужу, а в ней нежившуюся хавронью, множество телег с сеном и мешками с зерном, тучу воробьев, клевавших просыпанное, она поняла, что ошиблась и заплакала. Но она была не одна, а с тем кого любила с каждым днем все сильней. И он обещал ей, что это не надолго. Кстати, слово свое сдержал...
Через месяц привезли нас с братом. И началась совсем другая жизнь...
Папе выделили дом. Огромный, высокий, с красивым крыльцом и воротами... и без забора. Хозяйственные соседи разнесли его по дощечке, пока он не долгое время пустовал...
Дом был большой с большим количеством окон, но о двух помещениях. Большой кухни с ЗЕМЛЯНЫМ полом и «залы» с полом НЕ КРАШЕННЫМ... Не сегодняшние времена, краски взять было негде и по субботам его ошпаривали кипятком и драили до желтого цыплячьего цвета веником из прутьев...Зато какой запах стоял в доме! Мыть мне его не приходилось, поэтому субботы я очень любила. Засыпая вдыхала аромат чистого, влажного пола который, как мне казалось, пах елью...
Место где мы жили называлось Островком
На отшибе, пять-шесть домов совершенно разных , но похожих, как оказалось, на своих хозяев. Все вокруг этого острова было засеяно подсолнухами. Они были такие красивые и их было так много, что представлялись нам с братом чем-то ничейным и и общим одновременно. Как сосновый бор, что окружал Неменчине или река, или озеро...
Как же мы ошибались! Когда «насобирав» штук десять шляпок, еще не спелого подсолнуха, мы счастливые и радостные с этой добычей явились домой, оказалось, что мы их украли у соседа. Обида, горе и стыд и нужно идти виниться к хозяину этого богатства. Поплелись, конечно, правда вместе с мамой... У меня ощущение было, что меня высекут на чужом дворе. Слышала, что так бывает...
Хозяин оказался высоким, худым и веселым. Похвалил, что пришли и повинились и выдал почти целый мешок вкусных семечек. Велел приходить еще, когда закончатся.
Впереди было еще много разных событий
Так много, что мне казалось будто жили мы там несколько лет. А на самом деле, уже через десять месяцев, в кузове «полуторки» на узлах с нехитрыми пожитками нашими мы ехали на новое место папиной работы. Уже в областной город Белгород...